"Не упустить"

[Kadzekoto]

Название: Не упустить
Автор: Kadzekoto
Бета: A.G.
Персонажи/пары: Америка/Англия
Рейтинг: PG-13
Жанры: романс, ангст, POV, флафф
Предупреждения: возможен ООС
Содержание: Мы страны. Мы отличаемся от людей. Но это не значит, что у нас нет чувств... Если один видит ситуацию с одной стороны, то второй может видеть совершенно с другой. Однако с какой бы стороны ни смотреть, суть всегда одна. Просто надо вовремя понять это, вовремя удержать...
Статус: закончен
От автора: Так сказать, это моя неполная точка зрения на один из вариантов развития событий. Неполная, ибо голова кипит, и писать сложно. Один из вариантов, ибо у этой пары вариантов куча)
Пока вот, решила поделиться) Скоро выложу что-нибудь новогоднее)

POV Америки
Иногда бывает так, что с тобой что-то происходит, а ты даже не подозреваешь об этом. Происходят действительно важные вещи, но расширение мировоззрения и занятость другими более важными делами не дают заметить простейших вещей. Так было и у меня.
Может, кому-то сложно вспомнить всякие нюансы событий, произошедших несколько столетий назад, но я помню всё. Так ярко и чётко, как будто видел всё это со стороны. Хотя, надо сказать, сейчас я вспоминаю это, и действительно будто наблюдаю. Сколько же ошибок я сделал…
В детстве я часто плакал, когда ты уходил. Да, пожалуй, я просто не хотел тебя отпускать. Мне было плохо без тебя. Как будто жизнь в момент теряла смысл, а все дни становились прожитыми зря. Ты говорил, чтобы я никогда не думал так, но эти мысли сами лезли в голову каждый раз, когда нам приходилось расставаться.
Я старался думать об этом хотя бы поменьше, и тем самым занялся делом. Впервые я почувствовал, что значит усталость и занятость. Не в том объёме, что другие страны в то время, но всё же. Я развивал хозяйство, учился езде на лошади. Чуть позже лично помогал в строительстве железной дороги. Кто-то говорил, что я не обязан, но мне было нужно это…

Чтобы хоть как-то занять время до встречи с тобой.

Ты возвращался с победой, в очередной раз разгромив вражеское судно. Я улыбался и радовался вместе с тобой. Странно, но ты редко рассказывал мне о своих похождениях и стычках кораблей. Интересно, почему?
А иногда ты приходил неожиданно, когда я не ждал твоего визита. Хотя, я ждал тебя всегда. Ты был ранен, и я неумело перевязывал тебя, мысленно обещая научиться этому лучше. Я никогда не спрашивал, кто это сделал с тобой, но в такие моменты у меня всегда появлялось ярое желание стереть в порошок любого, кто был причастен к этому.
Мне нравилось, как на ночь ты целовал мои волосы, и желал приятных снов. Я боялся засыпать, потому что ты мог уйти в любой момент. Но под твой прекрасный голос я просто не мог иначе, и вскоре засыпал.

А ты всё же уходил. Почему, Артур? Почему ты не прощался со мной? Почему не дожидался утра?

По мере того, как я становился старше, я всё больше замечал за собой странности. Теперь мы могли видеться чаще. Но в твоих глазах было что-то не так. А вернее, в них больше не было чего-то очень важного. Тогда я ещё не понимал, чего. Я просто чувствовал, что что-то не так.
Приличное общество, конец пиратства, множество колоний. И я был одной из них. Иногда когда я думал об этом, мне даже нравилась мысль о том, что я твой.

Твой.

Как же это тепло звучало. Звучало лишь в моей голове. В то время как мой народ набирал рост и силу. И однажды они просто не выдержали. Жгучие слова провокаторов, несколько красивых воинственных речей – и народ пошёл за лидерами этой идеи. Идеи, которая перевернула наши с тобой жизни.
Я до сих пор не знаю, почему так вышло. У меня был выбор. Но тогда я всё ещё не понимал, что со мной происходит. Тогда я ещё не знал, что люблю тебя. Я был таким идиотом…
Первая стычка, Бостонское чаепитие, следующая, и далее по списку. Мне было больно смотреть, как вся моя жизнь катится в неизведанное. Я всегда любил риск, но в тот раз мне было наплевать. Я просто хотел сохранить то, что имею. Я хотел сохранить наши с тобой отношения.
Но неизменно мой народ шёл против твоей воли. Я их страна. Я должен был пойти за ними, я должен был возглавить их. И я сделал это. Свобода. Тогда мне казалось, что это мираж, что это глупое слово, придуманный миф. Свободы не бывает. А если я перестану быть колонией, я получу лишь раны.

На сердце.

А не свободу. Так и случилось.
Я пошёл против тебя, твоей армии. Но самое главное – я пошёл против себя. Тогда я думал, что исполняю свой долг. Сейчас я понимаю, что врал себе же.
Стоя под дождём с десятком солдат за спиной и глядя в твоё перекошенное злобой и обидой лицо, я даже не усомнился в своём решении. Я никогда ещё не видел тебя таким. Во мне играли странные чувства, целая смесь. Их было так много, что я не мог сосредоточиться ни на одном.
В конце концов я уцепился за лозунги своего народа и сказал тебе, что хочу свободы.
Твою реакцию я знал заранее. Всё, кроме одного. Я думал, что ты действительно выстрелишь.

Я ждал этого.

И, возможно, если бы ты сделал это, всё сложилось бы иначе. Но ты не стал стрелять. Мне казалось, что я был готов ко всему. Но я не был готов видеть слёзы на твоих глазах.
Боже, как же мне хотелось упасть рядом с тобой на колени, обнять тебя и рыдать вместе с тобой. За всё. За все годы выдержки.
Но я не должен был отступать, когда победа была фактически в моих руках. Я твердил себе, что делаю это ради людей, ради народа.

Я победил.

Некоторое время я жил, как в тумане. Я всё не мог поверить, что сделал это. Я не мог осознать тот факт, что отвернулся от тебя. От того, кто растил меня, кто заботился обо мне. От того, кого любил уже тогда.
Но я быстро оправился. Мой народ был так счастлив. Они продолжали захватывать новые территории, строить, развиваться. Свобода начинала пьянить и меня.
В какие-то моменты я жалел о сделанном, но сразу же находил оправдание, что ничего всё равно не вернуть, и совесть услужливо молчала. По ночам мне не хватало тепла твоих рук и мягкого голоса…«приятных снов»… Я скучал. Безумно. Но не мог заставить себя так просто заявиться к тебе.

И по-прежнему не понимал, что со мной происходит.

Время шло, века сменяли друг друга. Мы объединились в союз с тремя другими странами. И нам пришлось видеться довольно часто. Но ты упорно избегал меня, сокращая разговоры до минимума. Я хотел снова сблизиться с тобой. До боли. Я не понимал, почему. Я просто жаждал этого всей душой, желая вернуть наши отношения, или хотя бы подобие их.
Год за годом, и вот мы уже разговариваем больше, видимся чаще. Ты стал другим. А может, я просто плохо тебя знал. Ты больше не добрый милый братик Англия. Ты чопорный и равнодушный ко всему вредный джентльмен. И похоже, никого это не волнует. Меня же это волновало. Мне не хотелось верить в то, что ты стал таким из-за меня. И всё же в глубине души я знал, что это так.
Однажды мне приснился сон… Ты пришёл ко мне весь в крови, в разодранной униформе. Я испуганно завёл тебя в дом, спрашивая, что случилось. Но ты лишь мотал головой и изо всех сил пытался что-то показать жестами. Плохо получалось, ибо руки твои тоже были ранены. Кажется, было потеряно слишком много крови, и ты еле держался в сознании. Я не на шутку испугался и всё спрашивал тебя, когда понял, что ты больше не можешь говорить. Ты поднимаешь голову, и я замечаю, что один твой глаз закрыт, а из него струится кровь. Ты хочешь что-то сказать. Падаешь. Второй глаз закрывается, а руки бессильно падают на пол. Ты не дышишь… Арти!

Я проснулся на этом моменте, со слезами на глазах и вытянутой вперёд рукой.
Долгое время я не мог нормально спать, боясь снова увидеть этот кошмар. И в одну ночь я лежал и думал над этим. У меня было чувство, будто я что-то упустил. Не вообще сейчас, а в целом. Что-то прошло незаметно для меня, и теперь мучает день за днём.
И когда я сопоставил эту мысль и тот сон, я подумал о тебе. Я осознал, насколько ты на самом деле был дорог мне всё это время. Я просто представил, а что было бы, если бы этот сон был правдой. Нет, я не смог бы жить без тебя.
В ту же ночь я принял решение. Если ты не можешь больше улыбаться, как тогда, я сделаю всё, чтобы ты снова научился. Чтобы ты вспомнил…

Я буду улыбаться за нас обоих, Артур.

Я веду себя, как беззаботный дурачок, рассказывая на каждом собрании свои новые и новые планы. Тебя они не интересуют, да. Но я буду продолжать всё равно. Ведь только так я могу проявлять инициативу, показывать тебе что-то, предлагать. И, возможно, когда-нибудь ты заметишь, вспомнишь… Узнаешь во мне того маленького мальчика.

Мои мысли прерывает твой голос.
— Глупая идея, отклоняется.
— Ну почемууу? – привычно ною я.
— Хотя бы потому, что это нереально. – отрезаешь ты, скрестив руки.
— Арти, вечно ты всё опровергаешь!

Забавно даже видеть твоё возмущённое личико. Сдвинутые к переносице бровки. Ты безумно мил.

— Не называй меня так!

Не могу. Мне нравится сокращать твоё имя. Мне нравится произносить его.

— Похоже, все разошлись. – замечаешь ты, глядя по сторонам.

Естественно. На сегодня время собрания истекло. Да и все остальные уже давно привыкли к нашим с тобой спорам, так что уходят сразу, как только мы начнём.

— Я хотел поговорить с тобой.

А?..

— Это важно.

Я лишь кивнул, вновь состроив улыбку. Ну, что же ты скажешь мне на этот раз?

POV Англии
Бывают такие ситуации, когда знаешь что-то, безумно хочешь это сказать, но не можешь. По ряду причин. У меня было достаточно таких случаев, но один из них тянется на протяжении моей жизни и до сих пор не даёт мне покоя.
Я помню, как впервые увидел тебя. Такой маленький и беззащитный. Мне так и хотелось погладить тебя, как какого-нибудь котёнка. Тогда я не стал задумываться, откуда во мне – грозном пирате – появилось подобное умиление. Но всё могло быть, в конце концов.
Позже я много думал о том, что было бы, если бы ты пошёл к Франции, а не ко мне тогда. Как ни крути, я не могу себе этого представить. И гоню из головы твой образ в роли гламурного придурка, подобного этому винососу.
Когда я качал тебя на руках в тот день, меня переполняло желание защищать тебя от всего и всегда. Я дал себе обещание, что не дам тебя в обиду. Я искренне улыбался, чувствуя твои тёплые маленькие ручки на своей груди и понимая, что теперь и у меня будет кто-то, о ком я буду заботиться.

Я был счастлив.

Но ты оказался не таким уж слабым и даже в таком возрасте мог постоять за себя. Как выяснилось позже – сильным ты был лишь физически.
Я не хотел видеть, как ты плачешь из-за меня, но тем не менее уходил каждый раз в очередное плаванье. Я должен был. Просто потому, что не мог отказаться от этого, даже ради тебя. У меня была команда, и я не мог бросить их. Да и, честно сказать, в те времена я и не смог бы отказаться от пиратства. Оно было у меня в крови. Предвкушение битвы и победы над французским или испанским флотом грело мне кровь.

А ты грел мне сердце.

Я часто думал о тебе во время путешествий. Много раз я хотел написать тебе, но никогда не решался. Мне казалось, что мои письма лишь усилят твою горечь о том, что меня нет рядом.
А ведь ты старался. Когда я возвращался, ты воодушевлённо рассказывал о своих достижениях. Такой милый, я с улыбкой смотрел на тебя, подпирая рукой подбородок. Кажется, я мог бы вечно слушать твой голос и смотреть на твоё радостное лицо. Поэтому я редко рассказывал о том, что было со мной на морях. Да и не хотел я, чтобы ты слушал о кровавых бойнях свихнувшихся пиратиков.
На ночь я читал тебе сказки или пел что-нибудь. А потом целовал в макушку и желал приятных снов. Ты улыбался и почему-то не хотел засыпать. Но каждый раз твой организм оказывался сильнее.

И я уходил.

Как много раз я корил себя за это. Но я прекрасно понимал, что не смог бы прощаться с тобой. Не смог бы уйти, если бы ты обнимал меня и умолял остаться. Прости, но мне нельзя было терять положение.
Ты взрослел, и я всё больше смотрел на тебя. Смотрел уже не так, как раньше. Я по-прежнему любил тебя, только теперь не так, как близкого и почти родного, по-настоящему. Сначала меня пугала эта мысль. Я чувствовал себя каким-то извращенцем! Но позже всё это утряслось, и я совершенно чётко осознал…

Что действительно люблю тебя.

Но ты был ещё слишком юн. Я решил дать тебе время, и терпеливо ждать. Тем более, тогда я должен был думать о других вещах. Твой народ. Он беспокоил меня. Слишком много, слишком быстро развивающаяся сила. Я подумал, что просто по привычке вижу врага в каждом подозрительном событии. К тому же, это же твой народ, ты бы им не позволил сделать ничего плохого.

Но я ошибся.

Свобода оказалась тебе дороже меня. Что ж, это был твой выбор. Так спокойно я думаю сейчас. А в то время я был поражён. Я думал, что схожу с ума. Мне отчаянно не хотелось верить в то, что ты предал меня. Именно предал, став на сторону жалкой кучки людишек. Может, это было предначертано судьбой, но мне от этого было не легче. Я любил тебя. И мне было больно видеть, как все мои надежды катятся к чертям под напором американских революционеров.
Я решил вести себя холодно и расчётливо. Я думал, это поставит тебя на место, и постепенно всё вернётся в прежнее русло. Собрав армию, я направил свои войска на то судьбоносное место. Но они были повержены. Мне было сложно поверить в это. Я взял ружьё и отправился туда.
Знаешь, я всю дорогу твердил себе, что если придётся, я должен выстрелить. Хотя бы немного задеть тебя пулей, не насмерть. Тогда твои солдаты отступили бы при поражении своего лидера.

Но я не смог.

Я целился в тебя дрожащими руками, а ты прямо стоял, глядя мне в глаза. Твои омуты цвета неба, я снова утонул в них. В ту минуту я осознал, что никогда не смогу выстрелить в тебя. Меня разрывало на части от разочарования, что я проиграл и боли за то, что ты просто уйдёшь, оставляя меня плакать под тем нещадным дождём. Во мне теплились крупицы надежды, что увидев меня на коленях, сжавшегося от холодна и рыданий, ты одумаешься.

Но ты всё же ушёл.

Я не видел твоего лица. И не помню, как долго я пробыл там. Помню только, что потом долго болел. Сначала от простуды, потом был жар, который всё не проходил. Мои люди беспокоились за меня, но ничем не могли помочь. Я уступил тебе, и теперь было поздно.
Странно, что я ни капли не злился на тебя. Это было разочарование и страшная обида за то, что ты разрушил всё, что мы так долго выстраивали. Мы ведь были такими счастливыми…
Я всё ждал тебя. Я знал, что рано или поздно ты не выдержишь одиночества и придёшь ко мне. Но ты не приходил. Мне начинало казаться, что всё наше счастье было лишь иллюзией или моим сном.

Но я заставлял себя думать, что это не так.

Позже, образовав союз пяти стран, я видел тебя почти несколько раз в неделю. Я просто не знал, как теперь вести себя с тобой. Видимо, ты тоже. Разговаривать нам приходилось не часто, и я был этому даже рад.
Я боялся. Чем дольше я находился с тобой, чем больше видел тебя, тем сильнее вновь просыпалось во мне это чувство. Собрания стали для меня пыткой, но я не мог показывать этого. Мне просто повезло, что я имел хорошую подготовку. И вот, используя веками выработанную тактику, я строил такое равнодушие, что позавидовал бы любой памятник.
Я думал, что только это может спасти меня от себя же самого. Я слишком любил тебя, но не мог простить. Это снова разрывало меня на части.

Я не знал, что окажется сильнее.

А ты вёл себя, как не знаю кто. Постоянно улыбался, строил из себя героя. Зачем тебе это? Мне было непонятно.
Недавно я смотрел какой-то трагичный фильм. Главный герой был очень похож на тебя. И улыбался, и даже вёл себя похоже. А в конце…

Его убили.

То ли я слишком восприимчив, то ли дело было в чём-то другом. Но я впервые плакал из-за фильма. Я не хотел, чтобы так всё закончилось. «Как же так, — думал я. – Он же герой, он должен был всех спасти и выжить». Но тот парень спас всех как раз ценой своей жизни.
Я много думал об этом. Переносил сюжет в реальность, узнавая похожие ситуации. И, конечно, я знал, кто ассоциировался у меня с героем. Я представил, что могло быть, если бы ты тоже спас кого-то, отдав свою жизнь. Мне стало страшно от одной лишь мысли, что тебя больше не будет в этом мире. Самое паршивое – я беспокоился вовсе не за людей твоего континента, а только за тебя.

Я всё ещё люблю тебя.

И плевать я хотел на старые обиды! Чёрт, почему я не понял этого раньше? Какая глупость – дуться на тебя, главное – что ты жив, что я могу видеть тебя, слышать. Видеть твою улыбку. Она напоминает мне тебя в детстве.
Всё, я больше не могу так. Сейчас или никогда…

— Я хотел поговорить с тобой.

Твой удивлённый взгляд и снова эта улыбка.

— Это важно.

Шаг сделан. Мне не ступить назад. Выдыхаю воздух, прикрыв глаза, и поднимаю на тебя взгляд. Я готов.

Грань: видение
Артур некоторое время стучит пальцем по поверхности стола, словно выжидая чего-то.
— Я хотел поговорить о наших отношениях. – наконец произносит он.
— Э… — выдавил Джонс, с непониманием смотря на него. – А что с ними не так?
«Играешь на дурачка? Что ж…».
— Хотя бы то, что их нет совсем.

Напряжённая пауза.

— И меня это не устраивает. – Артур хотел заглянуть в его глаза, чтобы Америка видел, чтобы понял. Но больше всего на свете он боялся увидеть в глазах Альфреда непонимание, злость или осуждение.
— И что же конкретно тебе не нравится? – голос звучит не так, как несколько минут назад.
— Всё.

Молчание.

«Я должен сказать это. Вслух. Прямо сейчас» – мысленно повторял себе Кёрклэнд. Но не мог найти в себе сил выговорить эту фразу. Несчастные три слова будто не хотели срываться с губ, и застряли ещё на пути к горлу.
Кажется, Альфред собирался что-то ответить на это, но дверь приоткрылась.
— Америка, я совсем забыл! – в зал собраний зашёл Бонфуа. – Мой босс просил передать твоему кое-какие бумаги. Идём, я тебе их выдам.
— А, конечно. – Джонс подхватил свою куртку, которую снял на собрании из-за жары, и направился к выходу, даже не взглянув на Англию.

Три удара сердца. Дверь закрылась.

Оставшись в одиночестве, Артур так и продолжал сидеть, бесцельно глядя в одну точку.
«Не посмотрел, не улыбнулся… Даже не попрощался». Вся решимость и воодушевление куда-то испарились. «Это было бессмысленно с самого начала».

* * *

— … и таким образом, обе страны в выгоде. – закончил Франциск, протягивая Джонсу бумаги.
— Ага. – кивнул тот. Он не слышал ни слова из всей речи француза. Мысли были заняты словами Артура. «И меня это не устраивает».
«Как и меня… Но что он имел в виду? Думал ли он так же, как это воспринял я? Или мне просто показалось, а он имел в виду что-то совсем другое?..».
— Ну так что, передашь?
— А?
— Ты меня вообще слушал? – Бонфуа помахал ладонью перед его лицом.
— Да, конечно… — пауза. – Нет, не слышал, прости.
Франция лишь вздохнул.
— Что-то с Артуром?
Джонс удивлённо посмотрел на него. Но тут же вернул прежнее выражение лица, ибо в конце концов этот француз был мастером в таких делах и видел их за километр.
— Всё в порядке…

— Ложь.

Америка снова посмотрел на него.
— Тебе то какое дело? – не грубо, просто из интереса.
— Смотреть больно, как вы друг друга мучаете. Для страны любви это уже невыносимо, знаешь ли! Так и хочется врезать обоим! – активно жестикулируя, поведал Бонфуа.
Альфред немного улыбнулся, глядя на него.
— А если серьёзно, мне действительно будет жаль, если ты так и не поймёшь его чувств.
— Что? – Джонс даже усмехнулся. – Нет у него никаких чувств, по крайней мере ко мне. Он ненавидит меня ещё с той войны! И по праву.
— Когда ты ушёл, он пару раз приходил ко мне. – серьёзно сказал Франция. – Не подумай ничего, мы просто выпивали! Я пытался его поддержать. Тогда мне впервые стало его жаль… И он говорил кое-что. – Бонфуа поднял голову и посмотрел прямо ему в глаза.

— Он любил тебя. Очень долго.

Альфред замер, не в силах ни пошевелиться, ни выговорить хоть слово. А Франциск оставил бумаги на столе и тихо вышел, прикрыв дверь. Оставляя безвольно стоять с расширенными глазами того, чья улыбка сошла с губ.

* * *

— Чёёёёрт, зачем я пил?..
Англия сидел в обычной кафешке, куда случайно забрёл, бесцельно прогуливаясь по улице. Кажется, со спиртным он явно перебрал.
— Да как я вообще мог поверить, что у меня получится?! – он стучал кулаком по столу, притягивая непонятливые и возмущённые взгляды посетителей. – Глупо… Глупо, чёрт возьми!
«Он бросил меня раз и навсегда… Так с чего же я решил, что смогу что-то изменить? Идиот. Я просто позорюсь перед ним. Где он сейчас? Наверное, смеётся надо мной вместе с лягушатником…».

Больно.

Алкоголь не смог затмить это на этот раз. Артур всё продолжал пить, надеясь, что это поможет. А может, и не надеясь. Пил чтобы пить. Чтобы делать хоть что-то. Только чтобы не думать о том, что сделал шаг зря.
«Он никогда больше не будет со мной, я должен смириться…».
Звон колокольчиков оповестил о новом посетителе. Но какое Кёрклэнду было до него дело.
«Я знаю, что должен выбросить его из головы, а лучше…возненавидеть. Но это выше моих сил… Я так хочу увидеть его…увидеть…».
— Англия?
— Увидеть…увидеть… — кажется, он начал бормотать вслух.
— Артур!
Сознание уловило знакомый голос, и он поднял голову со стола, замечая немного удивлённого Америку.
— Ну вот, ха-ха, у меня уже галлюцинации. – голова снова падает на стол, а руки безвольно обвисают.
— Ты о чём? Эй, ты что, пьян? – Альфред окинул взглядом пустые бутылки рядом.
«Чёрт, он что это, из-за меня?..».
— Вставай.
— Уйди… — капризно.
— Вот вставай, и я пойду. – настойчиво.
Артур нехотя поднялся со стула и тут же покачнулся.
— Осторожно. – Джонс придержал его, перекидывая руку через плечо. – Идём.
— Куда? – глуповато спросил Артур. Ему было всё равно.

— Домой.

Смысл этого слова не дошёл до Англии, но совершенно неожиданно согрел ему сердце.

* * *

Кое-как по тёмным улицам приведя его к себе домой, Америка включил свет в прихожей. Кёрклэнд тут же поморщился.
— Солнце яркое! – возмутился он.
— Прости. – Альфред улыбнулся и выключил свет, разувая его в темноте.
Покончив с обувью и куртками, он довёл Артура до кровати и помог лечь.
— Поспи, тебе будет легче.
— Мне никогда уже не будет легче…
— Почему? – Альфред присел на край кровати.
— Потому что я люблю одного человека, но знаю, что он никогда не ответит мне тем же. – Артур отвернулся от него, переворачиваясь на бок.
— И откуда такая уверенность? – сердце стучало быстрее.
«Любит? До сих пор..?».
— Это же очевидно! Америка даже не хочет нормально со мной поговорить, избегает меня, прикрывается тупой улыбкой! Ненастоящей…
— Стоп. Америка? А кто тогда я? – удивлённо.
«Он что, не понимает, кто я?».

— Ты – моя галлюцинация.

Неожиданно.
— Я хочу спать…
Снова неожиданно.
— А? Конечно. Спокойной ночи… — Джонс встал с кровати и направился к двери. Его терзали разные чувства. Мысль о том, что Артур тоже любит его, дарила столь долгожданное приятное чувство. Но подозрение, что Англия сказал это по пьяни, не давало этому чувству полностью захватить его сердце.

— Не уходи.

Джонс остановился у самой двери, держась за ручку, и замер.

— Пожалуйста, не бросай меня, как он…

Услышав слёзы в его голосе, Альфред в момент сорвался с места.
— Я не брошу тебя, всё хорошо…
Скрип кровати, и тёплые руки притягивают Артура к себе.

— Не бойся…

Англия тихо всхлипнул. Он не боялся. Он просто думал, что сходит с ума. Но теперь это уже не имело значения. Тёпло рук этого видения, так похожего на Альфреда… Горячее дыхание, обжигающее шею… Пока есть возможность, он хотел насладиться этим. Он хотел запомнить это. Пусть утром он придёт в себя, и этого всего не будет. Пускай… Но это позже. А сейчас – только чувствовать, будто впитывая мягкие прикосновения.

— Я люблю тебя.

Тихий голос видения. Англия чуть улыбнулся сквозь слёзы, переставая всхлипывать. Артур закрыл глаза, переплетая с ним пальцы и постепенно проваливаясь в сон.
Он старался не думать о завтрашнем утре, которое заберёт у него это прекрасное видение, разбивая сердце о жестокую реальность.

Грань: реальность
Утро встретило Артура головной болью. Нет, ну конечно он знал, что так будет. Но вчера было на это плевать. Теперь же, держась за голову и понимая, что даже подняться сил нет, Кёрклэнд немного жалел. Он всё же хотел попытаться встать, но что-то ему мешало.
— Какого…
Но все слова улетучились, когда он повернул голову и встретился губами с Америкой. Так близко тот лежал, блаженно улыбаясь. Артур резко повернул голову обратно, поморщившись от нахлынувшей боли. Джонс обнимал его обеими руками, закинув на него ещё и ногу.
«Что он делает в моей постели?!». Щёки тут же залились краской. Однако осмотревшись, Англия сообразил, что находится не у себя. «Ах, даже не так… Что Я делаю в ЕГО постели?!». Он кое-как выпутался из кольца рук и скинул ногу Альфреда с себя. Голова трещала так, будто внутри кто-то устроил концерт барабанщиков. Но тем не менее Артур встал с кровати, ещё раз оглядывая американца. И наступил на что-то мягкое.
Посмотрев вниз, глаза полезли на лоб, и только сейчас пришло понимание, что он стоит в одних семейниках. На полу беспорядочно валялась его одежда.

«Нет…».

Он не мог поверить, что Альфред поступил с ним так. Но факты были очевидны.
Америка проснулся от громкого хлопка двери.

* * *

На собрании в этот же день Артур вёл себя холодно и отстранённо, как обычно. Только теперь он больше не отклонял планов. Он вообще ничего не говорил по этому поводу. Да и по всем другим поводам. Кёрклэнд был молчалив как никогда.
Джонс никак не мог понять, что с ним творится. Он перепробовал уже всё, вплоть до провокационных вопросов. Но Англия не ответил и на них. Альфред держался до конца собрания, продолжая улыбаться и что-то бесконечно говорить. Наконец все стали расходиться. Он хотел поговорить с Артуром, но тот покинул зал первым.
— Почему? – спрашивал Джонс, сидя в этом же зале с Бонфуа, когда все разошлись.
— Риторический вопрос. – задумчиво изрёк француз. – Может, ты чем-то обидел его?
— Но чем? Я же рассказывал тебе, он сам сказал, что любит меня!
— Это то так, но его поведению же должны быть причины. – Франциск сложил руки замком, задумываясь ещё больше.
Альфред устало опустил голову на стол и вынес своё окончательное предположение.

— Он сказал это только потому, что был пьян…

— Неет, тут дело в чём-то другом, он ведь правда тебя…
— Спасибо.
— Что?
— Спасибо. – повторил Америка, вставая из-за стола и направляясь к двери. – За поддержку. Но слишком поздно. Он никогда уже не полюбит меня, после того, что я сделал.
И он покинул зал собраний.

«Да, он и правда ненавидит меня. – думал Альфред, шагая по мокрым после дождя улицам. – И так будет всегда. Он не простит меня за то, что я бросил его тогда. Какая глупая война… Всё из-за меня. Самый сложный выбор – между правильным и дорогим. Мой народ заслуживал свободы, но не я. Артур…».
И при всём при этом Джонс осознавал, что если бы у него была возможность повернуть время вспять,

Он ничего не изменил бы.

От этого было больно. Но реальность сурова всегда. Он всё равно стал бы на сторону людей и начал войну. Просто потому, что понимал, что это действительно важно. К тому же, Джонс никогда бы не сделал чего-то ради себя, если это во вред его народу.
От вчерашнего счастья не осталось и следа. Хотелось рыдать в голос впервые, за несколько веков. Дать наконец волю эмоциям, скрывающимся за улыбкой. Но он не посмеет. Он не станет. Привык. И, если такова реальность, с ней просто остаётся смириться.

* * *

Англия бесцельно бродил по американским переулкам. И кому пришло в голову проводить собрания именно в этой стране? Как будто специально.
«Значит, всё, что ему было нужно от меня – моё тело… Придурок. Как я вообще влюбился в такого? А я мог бы сразу догадаться. Так не бывает, что мечты исполняются. А он… Он бросил меня ещё тогда. Так чего я ждал? Что он кинется ко мне с объятиями с криками «Я тоже тебя люблю!»? Глупо звучит даже в мыслях. Чёрт…».
Погода была непонятная. Тучи сгущались, приглушая солнечный свет. Наверное, скоро начнётся дождь. Но Артура это мало волновало. Он привык к дождям.
«Наверное, это действительно судьба. Мне не предначертано быть с ним, а ему со мной… Мне следовало понять это раньше. И почему я не обратил внимания на знаки, говорящие об этом? Ведь они наверняка были… Отныне, буду прислушиваться к знакам, и надо научиться их замечать…».

— Пожалуйста!

Он обернулся. Какая-то женщина говорила по телефону. Ничего интересного, просто сказано было слишком громко. Англия отвернулся обратно.

— Не упусти!

Закричал мальчик своему другу, который бежал до автобуса.

— Его?

Снова громко спросила женщина в телефон.

— Да.

Раздалось совсем близко, когда мимо Артура прошли две подруги, разговаривающие о чём-то.
Артур несколько минут стоял с открытым ртом. Кто тут собирался прислушиваться к знакам?

* * *

Америка сидел на лавочке недалеко от Статуи Свободы. Он смотрел на людей, которые увлечённо фотографировали её. Группа туристов, а рядом девушка гид, которая рассказывала что-то на другом языке.
Все эти люди даже не задумываются, какой ценой эта статуя появилась здесь. Для них война далеко позади. На лицах улыбки, а перед глазами фотоаппараты.
Альфред вздохнул, отворачиваясь. Погода портилась на глазах, как и настроение. Скорее всего будет дождь. Но Джонсу было всё равно, намокнет он или нет. Он бы и дальше продолжал сидеть, если бы не увидел вдали знакомый силуэт, стремительно приближающийся сюда.

Артур бежал так быстро, как мог. В глазах горела решимость.
«Не упустить значит? Что ж, я его не упущу, таак не упущу, что мало не покажется! Он меня в кошмарах видеть будет!!». Оказалось, он может бежать ещё быстрее. От Статуи Свободы несколько улиц, и дом Америки. Он бежал туда. Он бежал к нему.
«Я сломаю ему что-нибудь, если потребуется! Я вытрясу из него чёткий ответ! Да что угодно с ним сделаю! Но никогда не отстану!! Я люблю его, каким бы придурком он ни был, и ему придётся с этим мириться!».

— Артур! – окликнули его. И Англия непременно побежал бы дальше, если бы не этот знакомый до боли голос. – Что ты здесь делаешь? – удивлённо.
— Тебя ищу, идиот! – грозно подходя к нему, Кёрклэнд пытался отдышаться.
Америка даже немного испугался его настроя, вставая с лавочки.
Глаза Артура сверкали изумрудным пламенем, сам он надвигался на американца, как буря. Джонс сделал шаг назад. Кёрклэнд не остановился. Альфред пятился всё больше назад, с каждым шагом понимая, что это бесполезно. И не понимая, зачем вообще это делает. Он резко остановился.
Англия тем временем подошёл к нему совсем близко, остановившись в сантиметре от его лица.

— Даже если я для тебя ничего не значу, ты никогда не отделаешься от меня!

Не успел Джонс поразиться этой фразе, как почувствовал его губы на своих. Не понимая, что происходит, враз забыв все слова, он просто обнял Артура, осторожно отвечая на поцелуй. Англия насильно раскрыл его губы, проникая внутрь языком. Он целовал Альфреда так страстно, как мог, словно забыв о нехватке воздуха. Вихрь, сметающий всё на своём пути, и в то же время все чувства, которые таились столько столетий. Переплетая свой язык с его, будто в диком танце, не давая перехватить инициативу. Руки обхватили ладонями его лицо. Только целовать, только не давать сказать ни слова. Только дарить то, что просто невозможно стало держать в себе.
Америка смущённо отстранился, ибо дышать действительно стало сложно. Сердце бешено колотилось в груди. Он с трудом понимал, что только что произошло, и почему. Но думать ни о чём не хотелось. Он крепче обнял Англию, зарываясь носом в его волосы.
— Ты… Никуда от меня не денешься, слышишь?! – почти со слезами, отчаянно сдерживаясь.
— Как и ты от меня теперь. – со счастливой глуповатой улыбкой.
Артур лишь крепче вцепился пальцами в его куртку, вновь чувствуя себя как в раю, в его тёплых руках.

Грань: forever happy
Когда приходит истинное счастье, нам сложно поверить в него. Нам кажется, что мы не заслужили столько прекрасного, или что в замен исчезнет нечто не менее хорошее. Или что это счастье продлится недолго. Но на самом деле, каким бы ни был исход, он зависит от нас самих. (с) A.G.

Мы сидели на диване у него дома. После «разъяснительной» беседы выяснилось, что я всё понял не так. Идиот. Как я мог подумать на него такое? Я был пьян, и мне просто было жарко. Он помог раздеться. Ничего запредельного ведь. Мне даже стыдно перед ним… Но сейчас я не мог думать об этом. Мысли витали где-то далеко. Да и были ли они вообще?
Здесь было так хорошо… И дело даже не в стенах этой уютной комнаты, которые теперь казались мне родными, как дома. Дело было в Альфреде. В его нежных руках, обнимающих меня.

Я люблю его.

Сколько лет я молчал, не в силах просто подойти и сказать ему. Сейчас это кажется мне такой глупостью, это же было так просто. Теперь он больше не казался мне недосягаемым. Теперь я не боялся, что он отвергнет меня. Почти. Я просто сидел у него на коленях и знал, что он никогда не причинит мне боль.
Кажется, он заметил, что я улыбаюсь. Положил подбородок мне на плечо и тоже улыбнулся. Такой милый.
— Теперь ты скажешь мне?
— Что? – недоумеваю я.
— Зачем ты искал меня, пробежав такое расстояние?

* * *

Наверное, это действительно сон. Я не могу поверить, что Артур со мной. Обнимая его, чувствуя его сладкий запах, я словно сплю. Тепло и спокойствие разливаются по всему телу от кончиков пальцев.

Я люблю его.

Безумно. Больше жизни. Неужели, он тоже..? Нет, я не должен думать об этом. Сейчас я счастлив, что он просто со мной. Не кричит, не осуждает, не отталкивает меня. О Боже… Он улыбнулся. Мне не показалось? Господи, как же я скучал по этой улыбке… Кажется, он задумался, и не замечает, что я краем глаза смотрю на него. Интересно, о чём ты думаешь, Арти? Эгоистично, наверное, считать, что он думает обо мне, но… Я был бы рад, если б так. Невольно бросаю взгляд на его губы. Я всё ещё помню их вкус. Такие сладкие и страстные. Совсем не похоже на него. Но это было чудесно… Интересно, что же всё-таки заставило его пробежать столько ко мне?
Не удерживаюсь, задаю этот вопрос вслух. Он покраснел. Милый…

* * *

— Потому что я должен был найти тебя. – ответил Артур, чуть отворачивая голову вбок, чтобы скрыть от него лицо.
— Но зачем? – с улыбкой и лёгким непониманием.
— Чтобы сказать тебе. – почти пробурчал Кёрклэнд.
— Сказать, что я от тебя никуда не денусь? – тихий добрый смешок. Подбородок всё ещё на плече Англии.
— Именно. – с уверенностью.
— И всё-таки, не скажешь мне причину, по которой я теперь к тебе приклеен? – всё с той же улыбкой. Джонс положил подбородок на другое его плечо, тем самым заметив красные щёки.
Молчание. Альфред терпеливо ждал. Англия так и сидел, замерев, даже не пытаясь вновь отвернуться. Сейчас рамок больше не было. Никаких барьеров и стен, только тепло. Так что же мешало ему сказать? Он сам мысленно задал себе этот вопрос. И получив от внутреннего голоса ответ «ничто», Артур повернул голову к нему, насколько только было возможно. Улыбнулся, как минуту назад, и выговорил почти шёпотом:

— Потому что ты нужен мне…

А потом ещё тише… Но Альфред уловил его тихое «люблю». Глаза распахнулись. На лице всё ещё красовалась глупенькая счастливая улыбка.
— Арти…
И он не сказал. Он не стал обвинять Джонса за это имя, как обычно. Лишь улыбка исчезла с его губ. Артур боялся. Он не знал, что Америка ответит на это, и ответит ли вообще. Он боялся разрушить эту идиллию. Боялся, что Альфред уйдёт. Глупо. Но он всёго лишь сказал правду.
— Ты всегда такой. – с нежностью в голосе.
Артур посмотрел ему в глаза несколько удивлённо. Не понимая, как это воспринимать.
— Но наконец хоть в чём-то мы сошлись. И здесь я с тобой согласен… — небольшая пауза, и мягкая улыбка. – Если любишь, упускать нельзя.
Англия продолжал хлопать глазами, не в силах поверить в это, когда Джонс осторожно уложил его на спину и лёг рядом, крепко обнимая.

— Поэтому я никогда тебя не отпущу. – прошептал Альфред ему в губы, тут же захватывая его в нежный поцелуй. Кёрклэнд несколько секунд не шевелился, а потом закрыл глаза, отвечая. Отдаваясь нахлынувшим чувствам.
«Любит… — проносилось в голове. – Он тоже меня любит». И не было большего счастья, чем это. Руки сами потянулись к нему, пальцами зарываясь в волосы. Джонс углубил поцелуй, притягивая его к себе за талию. Сердце бешено стучало. Столько лет… И вот он здесь, рядом, так нежно целует его, перебирая пальцами светлые локоны.
— Люблю тебя… — оторвавшись от него, прошептал Альфред. Затуманенный от поцелуя взгляд синих омутов и улыбка, на которую способен только он. Артур всё не мог насытиться этим, он смотрел в эти прекрасные глаза с упоением. Слышать эту фразу от него оказалось безумно приятно.
— И я… — снова позволяя себе улыбнуться.
Тёплые руки вновь обнимают, пытаясь прикоснуться везде. Англия закрыл глаза, млея от его ласк. Губы на ямочке между ключицами, горячее дыхание. Ладонь от шеи по груди, к животу, на бедро, мягко поглаживая. Сопровождая весь путь невесомыми поцелуями на шее, губах, виске. Артур забывался от этих прикосновений.
«Я никогда тебя не отпущу. Никому не отдам… И больше никогда не брошу тебя. Ты… Только ты. И нет отныне никакого другого выбора. Выбор сделан сейчас и навсегда».

И больше нет смысла скрывать. Чувства вырвались наружу, заполняя сердца обоих. Даря столь долгожданное тепло, спокойствие и нежность. Счастье. Есть ли мера ему? С каждым новым поцелуем оно всё больше. С каждым словом и улыбкой… Кажется, что большего просто не существует. Но оно непременно будет. Каждый раз убеждая, что истинному счастью меры нет. Нет предела.
Будут ли счастливы эти двое? Ответ в их сердцах, и они сами знают его:

Любовь не позволит иначе.

Эпилог

Две подруги сидели в кафе. Одна из них недавно вернулась из Америки и показывала второй фотографии. Та восхищённо улыбалась, каждый раз восклицая что-нибудь. Но вот она удивлённо вскинула брови.
— А это что?
— Где?
Девушка взяла фотографию обратно и присмотрелась. Статуя Свободы. Небо хмурое, словно перед дождём. А недалеко, среди всей массы людей, сбоку снимка запечатлены два целующихся блондина.
Она озадаченно почесала затылок и отдала фотографию подруге.
— Кто знает.

@темы: Фанфикшн., Америка., Англия.